Анатолий Зенькович 1946 г. р., окончил Белорусский государственный институт физкультуры, работал ст. преподавателем кафедры физвоспитания, председателем спортклуба академии, тренeром женской баскетбольной команды академии

                         Я вырос в семье дедушки

В жизни так случилось, что я вырос в семье моего дедушки Наума Абрамовича Альтшуллера и бабушки Сони Янкелевны. Вместе с нами жил и мой дядя Борис Янкелевич Эпштейн, брат бабушки.

Все они выходцы из деревни Горы, но после войны, когда там было расстреляно всё еврейское население переселились в Горки и купили дом на улице Красинской.

Дедушка Наум был незаурядной личностью. В 1924 году он создал вместе с Л. Гуревичем один из первых в Горецком районе ТОЗ (товарищество по совместной обработке земли).

В 1928 году ТОЗ перерос в еврейский колхоз. Дедушка рассказывал, что работали они эффективно и поэтому получили, в знак поощрения, один из первых в районе трактор.

Дедушка вспоминал, что когда евреи создали колхоз, то местные колхозники-белорусы – посмеивались и говорили, что ничего у колхозников-евреев не получится. Что они умеют только торговать, а не работать. Но когда увидели результутаты работы, то сразу изменили тон и стали говорить, что нужно обьединиться с их колхозом, что и было сделано в 1929 году.

Его, как председателя колхоза часто вызывали в Горки на совещания и ездил он туда верхом на лошади, как заправский кавалерист. Говорил, что доезжал до Горок за 20-30 минут.

Когда началась Великая Отечественная война ему поручили эвакуировать колхозный скот, собранный из всех колхозов Горского сельского Совета. Он сопровождал его до самой границы Смоленской области. И только затем вместе с семьёй эвакуировался в Болотниковский район Кемеровской области, где также руководил колхозом.

Дедушка имел характер весьма горячий и вспыльчивый. В эвакуации у него произошёл конфликт с первым секретарём Болотниковского района. Когда он закомандовал, чтобы колхоз сдал весь урожай хлеба, дедушка сказал, что он обрекать колхозников на голодную смерть не будет.

Тогда секретарь пригрозил исключением из партии и дедушка бросил партийный билет на стол и ушёл. Его исключили из партии и сняли с работы.

Потом он жалел, что так поступил ибо был убеждённым коммунистом.

После войны он работал в артеле “Пищевкус” в Горках, а затем ушёл на пенсию. Ему дали персональную пенсию республиканского значения. Эту пенсию он получил не сразу, пришлось ему писать письма в различные партийные инстанции, даже обратиться лично к Н.С.Хрущёву.

Люди, с которыми он работал, его очень уважали за честность и принципиальность. Помню, что к нам часто приезжали люди из Гор, советывались по многим вопросам и он чем мог помогал. Дедушка умер в 1972 году и похоронен на городском еврейском кладбище.

Каждую субботу в нашем доме собирался миньян

Мой дядя Борис Эпштейн всю жизнь работал маляром. Был человеком глубоко религиозным, знал иврит и идиш. Кстати он, дедушка и бабушка говорили дома только на идиш. К сожалению, меня этому языку не учили.

Как известно, в первые годы Советской власти в Горках были закрыты синагоги. Не возродилась официально религиозная жизнь и после войны.

Но, каждую субботу в нашем доме или доме Пятницкого собирался миньян (десять мужчин). Руководил миньяном Б.Я. Эпштейн, маляр по специальности, человек глубоко религиозный. Он имел много книг на иврите и на идиш. На эти собрания приходило 15-20 мужчин, они встречали субботу, отмечали праздники, молились и пели еврейские песни.Мотивы и сейчас я помню.Нд моей головой крутили жертвенного петуха или курицу.

Чаще других на все собрания общины приходили Миндлины, Альтшуллер, братья Горонки, Цофнас, Наймарк, Гофман и другие.

Из семей, где были коммунисты не приходили, боялись.Но их не осуждали. Время было такое.

Когда перед Пейсахом в доме пекли мацу, то приходили многие с жёнами и пекли в большой русской печи мацу по очереди. И раносили поздно вечером.

Знаю, что дедушку и дядю несколько раз вызывали в милицию по поводу “незаконных сборищ”, иногда к нам домой приходил участковый милиционер и говорил о том, что евреи тут незаконно собираются.Что религиозная община не зарегистрирована.

На некоторое время эти собрания прекращались, а потом вновь происходили. Так продолжалось до тех пор, пока не умер дядя и дедушка.

Все они похоронены на еврейском кладбище, а у меня остались фотографии и несколько молитвенников.

И память о моих дорогих и родных – дедушке, бабушке и дяде.